КАК ТЫ МОГ ЭТО СДЕЛАТЬ? КАК ТЫ МОГ?
Когда я был щенком, я развлекал тебя своими неуклюжими движениями, и ты смеялся. Ты звал меня своим ребенком и, не смотря на огромное количество испорченной обуви и пары-тройки разбитых кружек, я стал твоим лучшим другом. Когда я проказничал, ты грозил мне пальцем, приговаривая: «как ты мог это сделать??!!». Но затем ты переставал сердиться и начинал играть со мной.

Период, когда я занимался разрушением дома, несколько затянулся. И все из-за того, что ты был ужасно занят. Но мы вместе очень старались прекратить мои хулиганства и скоро преуспели в этом деле.

Я помню все ночи, когда я надоедал тебе своей возней и мешал спать, помню, как ты рассказывал мне свои самые сокровенные мечты, и я верил, что невозможно представить себе более счастливую жизнь, чем та, что у меня была. Мы подолгу гуляли, бегали в парке, ели мороженое (правда, ты меня угощал только вафельным стаканчиком от него, потому что «мороженое собакам есть вредно», говорил ты). Я дремал на солнышке, ожидая твоего возвращения с работы.

А потом ты стал проводить на работе все больше и больше времени. Ты занимался своей карьерой и часто встречался со своими друзьями. Я ждал тебя так терпеливо, оберегал от разочарований и никогда не думал о тебе плохого. Я весело играл с твоими гостями. А потом ты влюбился…

Она, теперь уже твоя жена, не была «собачницей», но я всегда с радостью встречал ее дома, старался показать ей свою привязанность и слушаться ее. Я был счастлив, видя, что счастливы вы. А потом у вас появился ребенок. Я просто очарован его пальчиками, тем запахом, которыми они пахли, и мне тоже очень хотелось их полизать. Но вы с женой очень боялись, что я могу откусить их, и я стал проводить большую часть времени в другой комнате или в своей корзинке.

Как же мне хотелось любить вас всех, я стал «узником любви». Когда твои дети стали подрастать, я стал другом им. Они, хватаясь своими ручонками за мою шерсть, вставали на свои еще не окрепшие ножки, тыкали своими пальчиками мне в глаза, дергали за уши и целовали в нос.

Я обожал в них все! А их прикосновения особенно, потому что твои становились все более редки. И я готов был защищать их даже ценой своей жизни, если бы это только потребовалось. Я украдкой залезал к ним на кровать, чтобы разделить их волнения и послушать их заветные мечты. И мы вместе прислушивались, когда же раздастся звук твоей машины, чтобы всем вместе поехать за город.

Раньше, если у тебя спрашивали, есть ли у тебя собака, ты доставал из своего портмоне мою фотографию и показывал ее, а потом начинал рассказывать обо мне. Эти последние несколько лет, ты просто отвечал на этот же вопрос «да» и ты менял тему разговора.

Я перестал быть «твоей собакой», я стал «просто собакой», и ты начал негодовать на то, что траты на меня стали слишком велики. У тебя появилась новая работы в другом городе, и ты со своей женой и детьми собирался переехать туда, к тому же в дом, где запрещено было держать животных. Ты сделал правильное решение в пользу своей семьи, но… было время, когда только я и был твоей семьей. Я был так обрадован этой прогулке на машине, пока мы не приехали в приют для животных.

Он пах кошками и собаками, их страхами и абсолютной безысходностью. Ты заполнил документы и сказал: « Я знаю, вы найдете хороших хозяев для него». Они пожали плечами. Они понимали, что такая возможность для собаки среднего возраста была чисто формальна. Твой сын, хватаясь ручонками за меня, кричал: «Нет, папа! Нет! Пожалуйста, не разрешай им забирать мою собаку!». И я так боялся за него, и за то, какой урок ты сейчас преподал ему в отношении дружбы и терпения, а также любви, ответственности и уважения.

Ты погладил меня напоследок по голове, всячески избегая моего взгляда. У тебя уже не было времени, ты спешил на встречу. А у меня теперь тоже была назначена встреча. Когда ты уходил, две милые женщины предположили, что ты, вероятно, до последнего момента не знал о своем переезде, поэтому не смог найти мне новых хозяев. Они качали головами и повторяли: « Как ты мог это сделать? Как ты мог?».

Они были настолько внимательны и ласковы с нами со всеми, кто тут находился, насколько это позволял их напряженный рабочий день. Они нас, конечно же, кормили, но у меня пропал аппетит. Поначалу, кто бы ни проходил мимо моего вольера, я кидался к дверям в надежде, что это пришел ты, что ты передумал… но это были только мечты…тщетные мечты. Наконец, я стал надеяться, что это приходит кто-то, кто захочет заботиться обо мне, кто заберет меня к себе. Когда же я понял, что не могу соперничать с веселыми щенками, их живостью и подвижностью, я ушел в дальний угол загона и стал ждать.

Как-то вечером я услышал ее шаги. Она повела меня по коридору в какую-то комнату. Это была комната счастья. Она положила меня на стол, потрепала по ушам и попросила не волноваться и лежать смирно. Мое сердце сжималось от предчувствия того, что должно было произойти, но было в этом и какое-то облегчение. «Узник любви» заканчивал свой жизненный путь.

Что касается меня, я был сосредоточен на ней. Я видел, то, что она делает, лежит на ней тяжким бременем. Она аккуратно наложила жгут на мою лапу и слеза скатилась по ее щеке. Я лизнул ее руку, так же, как я делал долгие годы до этого. Она умело ввела в мою вену иглу. Я почувствовал небольшой укол, и холод растекся по моему телу. Я с трудом смотрел в ее добрые глаза, так мне хотелось спать. Смотрел и бормотал: «Как ты мог это сделать? Как ты мог?»

Возможно, поняв мой собачий язык, она прошептала в ответ: «Прости». Она обняла меня и начала поспешно объяснять, что это ее работа, сделать так, чтобы я оказался в лучшем мире, где меня больше не будут игнорировать или обижать, в мире, где царит любовь и понимание. И я, приложив последние усилия, махнул хвостом, пытаясь сказать ей, что мое «Как ты мог это сделать?», не имеет к ней никакого отношения. Я говорил это тебе, мой Любимый Хозяин. Тому, о ком я буду думать всегда и кого буду ждать вечно…. Дай бог, чтобы все, кто встретится тебе в твоей жизни, были бы столь же преданны.